Город горел, усыпанный трупами и оглушённый воплем умирающих. Те редкие выжившие, что ещё могли передвигаться, прятались, спасали своих детей, бежали…

Армию Ронстада добивали харпаги.

Точно так же, как сделали до этого с Эгвудом и как совсем скоро сделают с Фориатом и Юни-Портом. Чудовища-стервятники не оставляли в живых никого, высасывали кодо из адептов, рвали и раздирали на части всё живое.

Я смотрел на хаос сверху, с крыши того самого здания, что сейчас стояло заброшенным и полуразрушенным на пустыре у Гвардейской площади, а площадь распростёрлась у моих ног, мёртвая — здесь харпаги уже успели пройтись минут двадцать назад.

Мои волосы трепал ветер, смешанный с жаром и дымом костров, раны по всему телу саднили и сочились кровью, но особо не беспокоили — бессмертие чёрного волхва не дало бы мне погибнуть, зато я отлично знал, что если не выполню задание, то Хозяин причинит мне такую боль, что все страдания мира с ней не сравнятся…

Я стоял на крыше и ждал свою жертву — хранителя Печати с буйволом, наследника правящего рода Ронстада, одного из Союза Пяти Печатей, патриция Зейна Орривана. Он должен был вот-вот появиться. Вместе со своей реликвией, конечно.

Оставалось только её забрать.

И если я это сделаю, то Печать Ронстада станет вторым артефактом из долины Царей, что окажется в моём кармане. Эгвуд уже покорился, а патриций Каспий Дюваль и весь его род пали от моей руки — слишком рьяно сопротивлялись.

Я стянул кожаные перчатки и сунул ладонь в карман камзола. Нащупал перстень с вороном.

Он обжёг мне руку, как всегда, не давая надеть себя на палец. Слишком тёмным было моё нутро, слишком грязным, и Хозяин отлично об этом знал. Он знал, что я не смогу воспользоваться силой ни одной из Печатей, созданных светлым Царём, поэтому доверил мне охоту без опасений.

С другой стороны, на кой чёрт мне могущество Печатей, если чёрного волхва сильнее меня в мире не существует (никого, кроме Хозяина… не забывай об этом, дурень, не забывай об этом).

Даже сестра уступала мне по мощи, правда, превосходила по коварности. Этого у неё не отнять. Но никто из нас — ни я, ни она — до сих пор не мог понять, что конкретно дают Печати и для чего они нужны Хозяину. Человеку, которому, казалось бы, ничего не нужно…

Наконец я дождался.

Появился патриций Зейн Орриван.

Невысокий сорокалетний мужчина в чёрной военной форме рядового армии Ронстада шёл в сопровождении трёх телохранителей и держал за руку свою молодую беременную жену. Женщина куталась в шаль, прикладывая ладони к округлившемуся животу. В другой руке Орриван сжимал полуторный меч.

Мужчина размашисто шёл вперёд и поторапливал жену, на ходу давал указания телохранителям. На краю Гвардейской площади их ждал экипаж, запряжённый четвёркой лошадей.

— Зейн! Смотри! — вдруг вскрикнула его жена, обернувшись назад.

Один из харпагов, заметив ускользающую добычу, развернулся и последовал за ними.

Орриван тоже обернулся, потом резко остановился, обхватил женщину за плечи и подтолкнул в сторону экипажа.

— Беги, Алис. Уезжай! Но вернись, обязательно вернись в Ронстад вместе с сыном. Это твой долг.

— Нет! — Женщина вцепилась в руку мужа. — Без тебя я не уйду!

Шаль упала с её плеч.

Орриван сильнее оттолкнул от себя жену.

— Уезжай, Алис! Ради меня! Сохрани мужество… и наше дитя…

Один из телохранителей подхватил стенающую женщину под руку и потянул в сторону ожидающего экипажа. В это время кучер еле удерживал растревоженных лошадей, те фыркали, перетаптывались и вздрагивали от выстрелов и рычанья, доносившихся из тёмных переулков.

Патриций Орриван в сопровождении двух оставшихся адептов развернулся и двинулся на харпага, приготовив меч.

Только у патриция не было шансов, будь с ним даже десять телохранителей. Как только кто-то из них применит кодо, то сразу его лишится — харпаг выжрет приличную часть силы за один глоток.

С этими тварями я уже встречался в Эгвуде, и меня до сих пор удивляло, как Ринги умудрились их себе подчинить.

Харпаги — сущности тёмные. Примерно такие же, как я — мы призваны из одного и того же мрака…

Грузно ступая и издавая нетерпеливый рык, тварь приближалась к Орривану и двум его телохранителям. В это время женщина торопилась к экипажу. Я усмехнулся, наблюдая, как обречённые и жалкие людишки отчаянно пытаются спасти свои шкуры.

Ясно было, как день, что живыми они не уйдут.

Прижав ладони друг к другу, я сделал короткое круговое движение, будто растирал и разогревал между ними воздух. Собственно, это я и делал.

Воздух нагрелся почти мгновенно, искрясь и обжигая жаром кодо. Оранжевая тягучая субстанция огня зашипела на моей коже, собралась в ком, разрастаясь до размеров ядра, отяжелела и раскалилась докрасна.

Я подбросил сгусток огня вверх и, размахнувшись, отправил в цель. Подкрепив ещё и силой кодо, чтобы уж наверняка… Полыхающее пламенем ядро устремилось точно в запряжённый лошадьми экипаж, что стоял внизу.

Раздался треск и грохот, хлипкая дорожная карета вспыхнула, кучер погиб на месте, и лошади, заржав, поднялись на дыбы, а затем понесли по площади, как бешеные, волоча за собой охваченную огнём ношу.

Женщина закричала и упала на колени, в ужасе уставившись на то, как её последнее спасение уносится прочь, полыхая и оглушая неистовым ржаньем округу.

Что ж, а теперь настало время сделать то, зачем я сюда пришёл.

Одной рукой я обхватил каменный выступ крыши и, перемахнув его, поставил ноги на поверхность кирпичной стены. Посильнее оттолкнулся ладонью… и побежал.

Побежал вниз прямо по вертикальной стене здания.

Я проворачивал такое не раз. По началу, правда, приходилось тренироваться: навык требовал владения гравитационным эргом и управления собственным телом на высочайшем уровне. Но он стоил того и всегда выручал в случае надобности.

Вот как сейчас.

Внизу я был уже через несколько секунд. Остановился и оглядел площадь, а затем привычным движением вытянул из ножен один из двух коротких мечей, прикреплённых к спине. Приятная тяжесть легла в ладонь, и я направился прямо к Орривану.

Патриций меня не увидел.

Он был слишком занят харпагом и спасением собственной жизни… или жизни своей жены и потомства. Меня это совершенно не трогало — у меня имелась своя задача.

Первым харпаг убил телохранителя, что стоял от Орривана справа.

Громадная тварь с хрустом размозжила ему череп одним махом когтистой лапы. Рот харпага вытянулся, напоминая жерло вулкана, готового вот-вот изрыгнуть потоки лавы. Кожа вокруг рта вывернулась, и оголились многочисленные ряды треугольных зубов. Раздался утробный рык. В ночной воздух полетели брызги жёлтой слюны.

Орриван подскочил к твари и взмахнул мечом, заставляя её вздёрнуть морду, после чего довольно умело и быстро сделал колющий выпад в открытую грудь харпага, вот только твёрдый хитиновый панцирь пробил буквально на пол-ладони.

Неприятный укол только разозлил харпага.

В ту же секунду весь его гнев обрушился на второго телохранителя. Чудовище ощетинило костяной хребет и обхватило лапой адепта. Снова послышался хруст, истошный вскрик… и всё стихло.

Харпаг бросил мертвеца себе под ноги и, пристально глядя на патриция, наступил на его телохранителя. Он сделал это намеренно и вполне осознанно, будто издевался над Орриваном, демонстрировал ему силу и давал понять, что тому не спастись, но убивать его не спешил.

И только сейчас я понял, в чём дело.

Чёртов харпаг хотел того же, что и я.

Забрать Печать Ронстада.

Я прищурился и всмотрелся внимательнее. На лбу твари белела отметина, неровное пятно, а вёл он себя, не как тупое животное, движимое инстинктами, нет. Харпаг был разумен, что делало его намного страшнее сородичей.

Он заметил меня раньше Орривана.

И, конечно, почувствовал, сколько во мне кодо, сразу же сообразив, что я тоже претендую на его добычу.